Понятие революционного субъекта не является однозначным среди марксистов. Среди многих теоретиков присутствует мнение, что основным субъектом преобразований является революционная партия. Основным условием преобразований служит острый общенациональный кризис. Революционная партия находит противоречия между социальными группами и выбирает своих союзников и ближайшие резервы, за счет которых пополняет свою активистскую базу. Затем намечается план действий и направление основного удара, который формулируется в лозунге. Стратегической задачей любой революции является слом существующего государства и построение нового государства , являющегося инструментом революционных преобразований.
Впервые идею Революции в применении к обществу выдвинул К. Маркс на основании диалектического закона перехода количественных изменений в качественные. В таком понимании в обществе накапливаются эволюционные изменения, вызванные техническим прогрессом и совершенствованием производительных сил . После накопления критического числа изменений происходит качественный революционный скачок, преображающий всё общественное устройство. Количество переходит в качество.
С победой Революции в Советском Союзе появилась возможность экспорта Революции в другие страны.
Нерешённым вопросом революционной теории является идея мировой революции , сторонником которой был Л. Д. Троцкий . При жизни Ленина И. В. Сталин активно работал с так называемым «Рабочим и социалистическим интернационалом », формируя специальные национальные кадры по установлению «неизбежного социалистического порядка» на территории огромного числа стран Европы, Азии, Америки. Однако после прихода к власти в СССР Сталин отказался поддерживать сторонников мировой революции и жестоко расправился с троцкистами - отказав коммунистам Европы в военной поддержке и направив все силы нового государства на индустриализацию самой страны.
Wikimedia Foundation . 2010 .
Политич. обстановка, предшествующая революции и характеризующаяся массовым революц. возбуждением, включением широких слоев угнетённых классов в активную борьбу против существующего строя. Р. с. служит показателем зрелости социально… … Философская энциклопедия
Передвижение континентов по представлениям А. Вегенера (1929) Теория … Википедия
Происхождения государства и права, или теория естественного права, одна из старейших и наиболее распространенных правовых доктрин, усматривающая главный источник правовых норм в самой природе (вещей, человека, общества), а не в воле законодателя… … Энциклопедия юриста
- «Воображаемое установление общества» книга Корнелиуса Касториадиса, французского социолога, психоаналитика, философа и социального активиста, одного из создателей группы «Социализм или варварство», изданная в 1975 г. Перевод с франц. Г … Википедия
ДИАЛЕКТИЧЕСКИЙ МАТЕРИАЛИЗМ. С о д е р ж а н и е: I. Предмет диалектического материализма 479 II. Возникновение диалектического материализма.... 480 III. Ленинский этап в развитии диалектического материализма 481 IV. Материя и сознание 483 V.… … Философская энциклопедия
У этого термина существуют и другие значения, см. Революция (значения). Революция коренное преобразование в какой либо области человеческой деятельности. Революция (от позднелат. revolutio поворот, переворот, превращение, обращение) … … Википедия
Мировая революция идея Карла Маркса о неизбежности всепланетного объединения человечества в справедливом коммунистическом обществе. Мировой, а не локальный характер коммунистической революции обосновывается теоретически (Энгельс Ф.,… … Википедия
Хронологическая Европа в каменном веке Европа в бронзовом веке Античность Средние века Эпоха Возрождения Новое время Европейский союз Эта статья посвящена истории Европейского континента. Содержание … Википедия
Европа - (Europe) Европа – это плотнонаселенная высокоурбанизированная часть света названная в честь мифологической богини, образующая вместе с Азией континент Евразия и имеющая площадь около 10,5 миллионов км² (примерно 2 % от общей площади Земли) и … Энциклопедия инвестора
Научная система философских, экономических и социально политических взглядов, составляющих мировоззрение рабочего класса; наука о познании и революционном преобразовании мира, о законах развития общества, природы и человеческого мышления … Большая советская энциклопедия
Революция (от лат. revolutio – поворот, переворот) – глубокое качественное изменение в развитии каких-либо явлений природы,! общества или познания. Наиболее широко понятие «революция» применяется для характеристики социально-политического развития, когда происходит скачок - переворот (взрыв), быстрое, стремительное, фундаментальное изменение, преобразующее сущность системы. Это! отличает революцию от эволюции, то есть постепенного изменения тех или иных сторон общественной жизни.
Революция социальная - коренной, качественный, глубинный переворот в развитии общества, всех его сфер, способ смены одной социально-экономической и социокультурной системы другой, более прогрессивной.
Революции - результат и высшее проявление классовой борьбы. Движущими силами социальной революции выступают классы и социальные слои, заинтересованные в победе более прогрессивного общественного строя. Главный вопрос такой революции - завоевание государственной власти, установление политического господства революционного класса или классов, а затем преобразование общественной жизни. Социальные революции бывают: буржуазные, буржуазно-демократические, национально-освободительные,
социалистические. Они различаются по своим целям. Например, буржуазные революции своей целью ставят уничтожение феодального строя или его остатков.
Отношение к революциям в мировой социально-политической мысли неоднозначно. Представители классического либерализма XVII- XVIII вв. считали, что если власть нарушает условия общественного договора, то революционное сопротивление деспотизму может быть правомерным. Они оправдывали не только революции в Англии и во Франции, но и американскую войну за независимость. Однако в XIX в. под впечатлением крайностей реальных революционных процессов либерализм постепенно эволюционировал в сторону либерального Реформизма.
Негативную оценку революции дал общепризнанный «пророк к °нсерватизма» - Эдмунд Берк (1729-1797). Размышляя о Французской Революции конца XVIII в., он писал, что революция - общественное зло. Общество должно следовать таким принципам, как стабильность, равновесие, постепенное обновление. Причины революции консерватор] видели в появлении и распространении ложных и вредных идей.
В отличие от буржуазных идеологов, отрицавших историчес неизбежность революции, представители марксизма считали, что революции - могучие двигатели общественного прогресса, «локомотивы истории». В частности, Карл Маркс (1818-1883) создан одну из первых теоретических концепций революции. Экономической основой революции он считал конфликт между ростом производительных сил общества и устаревшей системой производственных отношений, который проявляется в обострении социальных противоречий между господствующими и угнетенными классами. Данный конфликт разрешается в «эпоху социальной революции», под которой основоположник марксизма понимал длительный переход от одной общественно-экономической формации к другой. Кульминационным моментом этого перехода является собственно социально-политическая революция. Причины такой революции К. Маркс видел в классовой борьбе, которую он считал движущей силой общественного прогресса. В ходе этой революции более передовой социальный класс свергает класс реакционный и производит назревшие преобразования во всех сферах общественной жизни.
Высшим типом социально-политической революции Маркс считал революцию пролетарскую или социалистическую. В ходе такой революции пролетариат свергает власть буржуазии и устанавливает свою диктатуру для подавления сопротивления свергнутых классов и ликвидации частной собственности, а затем начинает переход к новому коммунистическому обществу. Предполагалось, что социалистическая революция будет всемирной и начнется в наиболее развитых европейских странах, так как для нее необходима высокая степень зрелости материальных предпосылок, нового общественного строя.
На практике марксистские идеи были подхвачены в таких странах, которые с точки зрения Маркса не были пригодны для начала коммунистического эксперимента. Таковой была и Россия, где в 1917 г. произошла первая в мире победоносная Октябрьская социалистическая революция. Она, будучи системной, преобразовала не только политические институты, но и переиначила все без исключения сферы жизни российского общества. Она вышла далеко за российские рамки, стала важнейшим событием XX в., во многом предопределившим его динамику.
Помимо марксизма в XIX в. предпринимались и иные попытки создания революционных теорий. Так, французский историк и социолог Алексис де Токвиль (1805-1859), осознавая неизбежность буржуазных преобразований, считал, что причиной революционных событий являются не сами по себе экономический кризис и политический гнет, а их психологическое восприятие, когда массы в тот или иной момент начинают воспринимать свое положение как невыносимое. Он отвергал неизбежность Великой французской революции.
Одной из самых известных социологических концепций революции в начале XX в. была концепция итальянского социолога Вильфредо Парето (1848-1923). Важнейшую причину революции он видел в вырождении правящей элиты, когда нарастает ее некомпетентность и общество погружается в кризис, обусловленный ее ошибочными управленческими Решениями. На этом фоне из низших слоев формируется контрэлита, °бъединяющая вокруг себя массы недовольных господствующей элитой. Когда контрэлите удается с помощью масс вытиснить и заменить старую ЗДиту, то этох процесс может быть назван «массовой циркуляцией элиты, Ли просто революцией». Таким образом, В. Парето считал, что Эволюции - это смена правящих элит: «одни возвышаются, другие приходят в упадок». Так произошло и в России в рамках Февральск революции 1917 г., когда царская элита, после отречения Николая II з а себя и за сына, ушла, а новая заняла ее место, но эффективность ее деятельности оказалась не выше, так как у нее не было реального опыта управления государством, специальных знаний, а главное - разумно отношения к решению важнейших социально-политических задач того сложнейшего периода. В силу этого очень быстро начала формироваться большевистская контрэлита, которая, опираясь на марксистскую теорию, в октябре 1917 г. пришла к власти.
Создателем современной концепции революции был П. А. Сорокин (1889-1968), который дальше развивал идеи В. Парето. Он отмечал, что для революции необходим не только «кризис низов», но и «кризис верхов». «Кризис низов», с точки зрения П. Сорокина, связан со всеобщим подавлением врожденных «базовых» инстинктов (пищеварительного, свободы, самосохранения и т.д.), что приводит к революционному взрыву. «Кризис верхов» у Сорокина, как и у Парето, связан с вырождением правящей элиты. Отношение к революциям у Сорокина было негативным, так как он считал их худшим способом решения материальных и духовных проблем народных масс.
Среди современных точек зрения на революции интерес представляет теория Дж. Дэвиса и Т. Гарра, которая гласит, что люди лишь тогда проникаются революционными идеями, когда начинают размышлять о том, что должны иметь по справедливости и что имеют, и видят существенную разницу. Именно тогда, с точки зрения вышеназванных ученых, и возникает синдром относительной депривации, то есть разрыв между ценностными ожиданиями и ценностными возможностями.
Заканчивая анализ теоретических концепций революции, надо оТ метить, что ни одна из них не может полностью объяснить такое сложное социально-политическое явление.
Октябрьская социалистическая революция 1917 г. - это сложное, многоуровневое историческое явление, с помощью которого большевики пытались создать новую социальную систему. Она сочетала в себе аграрный, пролетарский, национально-освободительный, антивоенный и общедемократический тип революции и оказала огромное влияние на дальнейшее развитие мира (рис. 2схема революции).
Используя положения вышеперечисленных теорий, можно объяснить и события 1980-1990-х гг., положивших конец системе «развитого социализма» в СССР. Многие специфические черты социально- политического развития России в этот период были повторением специфических черт российских революций начала XX столетия. Это и «кризис верхов», и «кризис низов», и активная деятельность оппозиционно настроенной российской интеллигенции, склонной к утопическим решениям и не имевшей политического опыта, и сепаратистские устремления национальных элит, и психологические особенности россиян, склонных к быстрым революционным способам решения своих проблем после продолжительного терпения и др.
Современная концепция революции основывается на двух традициях: историософской и социологической. Согласно первой, революция означает радикальный разрыв непрерывности, фундаментальную трещину, «катаклизму-прорыв» (60; 237) в ходе истории. Внимание сосредоточивается на всеобщей модели исторического процесса, и революции обозначают качественные рубежи в этой модели. Чаще всего отсюда делаются определенные выводы в духе теории развития. Типичный пример - представления Карла Маркса о последовательности общественно-экономических формаций, где «социальные революции» рассматриваются как качественные скачки при переходе на более высокую ступень развития. Сторонники второй традиции, представленной социологической концепцией революции, обращаются к массовым выступлениям, использующим или грозящим применить принуждение и насилие по отношению к властям, для того чтобы усилить базис и провести последующие изменения в обществе. Центр внимания переносится с всеобщих моделей и конечных результатов на движущие силы, механизмы и альтернативные сценарии социальных процессов, средства, которые люди используют для того, чтобы творить и преобразовывать историю. Революции рассматриваются как ярчайшие проявления человеческого творчества, воплощающегося в коллективном действии в критические моменты исторического процесса. Такая концепция типична для пришедших на смену теории развития теорий социальных изменений, последователи которых отрицают, что история выстраивается согласно какому-то заранее заготовленному, постоянному образцу, или «логике» Л
Обе традиции - истсиософская и социологическая, отражаются в современных определениях революции. Их можно разделить на три группы. В первую входят определения, согласно которым революции - это фундаментальные, широко распространенные преобразования общества (здесь явно подразумеваются «великие» революции). Внимание акцентируется прежде всего на масштабах и глубине преобразований. В этом смысле «революция»
противопоставляется «реформам». Так, она определяется как «неожиданные, радикальные изменения в политической, экономической и социальной структуре общества» (64; 542), как «сметающее все, неожиданное изменение в социальной структуре или в некоторых важных ее элементах» (125; 259). Аналогичный смысл вкладывается в понятия «технологическая», «научная» или «моральная революция» и «революция в моде» «революция в искусстве».
Вторая группа включает определения, в которых упор делается на насилие и борьбу, а также на скорость изменений. Центр внимания перемещается на технику преобразований. В этом смысле «революция» противопоставляется «эволюции». Вот несколько подобных определений:
«Попытки осуществить изменения силой» (209; 1). «Фундаментальные социально-политические изменения, осуществленные насильственным путем» (166; 4). «Решительная, внезапная замена одной группы, ответственной за территориально-политическое единство, другой, прежде не входившей в правительство» (60; 4). «Захват (или попытка захвата) одним классом, группой или коалицией у другой рычагов контроля над правительственным аппаратом, понимаемым как важнейшие, концентрированные в его руках средства принуждения, налогообложения и административного управления в обществе» (30; 44).
Возможно, наиболее полезны определения третьей группы, сочетающие в себе оба аспекта.
«Быстрые, фундаментальные насильственные внутренние изменения в доминирующих в обществе ценностях и мифах, в его политических институтах, социальной структуре, лидерстве, деятельности и политике правительства» (198;264). «Быстрые, базовые преобразования социальной и классовой структур общества путем переворотов снизу» (357; 4). «Захват насильственными методами государственной власти лидерами массовых движений и последующее использование ее для проведения крупномасштабных социальных реформ» (151; 605).
Итак, подавляющее большинство исследователей сходятся в том, что, во-первых, революции относятся к фундаментальным, всеобъемлющим многомерным изменениям, затрагивающим саму
основу социального порядка. Во-вторых, они вовлекают большие массы людей, мобилизуемых и действующих внутри революционного движения. Таковы, например, городские и крестьянские восстания (206). Если же преобразования идут «сверху» (например, реформы Мэйдзи в Японии, Ататюрка в Турции и Насера в Египте, перестройка Горбачева), то какими бы глубокими и фундаментальными они ни были, их нельзя считать революциями. То же можно сказать и об изменениях, вызванных стихийными социальными тенденциями (употребление данного термина правомерно лишь в метафорическом смысле слова, когда речь идет о научной или технической революции). В-третьих, большинство авторов, похоже, полагают, что революции со всей непреложностью сопровождаются насилием и принуждением.
Это единственный спорный пункт, поскольку существуют исторические примеры принципиально ненасильственных, но удивительно эффективных и далеко идущих «революционных» движений, подобных гандизму в Индии или недавним социальным движениям в Восточной и Центральной Европе («мирная революция» польской «Солидарности», «бархатная революция» в Чехословакии). Современные исследователи не сомневаются в том, что последние должны квалифицироваться именно как революции. Приведу слова известного английского историка. «События 1989 года были настоящими революциями: под натиском народных масс одно за другим рухнули правительства, нации обрели утраченную свободу» (430; 14). За исключением Румынии насилие в ходе этих антикоммунистических революций практически отсутствовало, однако его потенциальная угроза явно ощущалась в решительности, в эмоциональном накале и вовлеченности в события широких народных масс. Лишь под давлением такой постоянной силовой угрозы коммунистические власти в конце концов сдались.
В заключение перечислим другие коллективные действия, отличные от революций. Соир d"etat, или «государственный переворот», - это внезапная, незаконная смена власти, правительства или персонала политических институтов без какого-либо изменения политического режима, экономической организации или культурной системы. «Бунт», «восстание» или «неповиновение» относятся к массовым насильственным действиям, направленным против собственных узурпаторов или иноземных завоевателей, в результате чего происходят некоторые изменения или реформы, но не революционные преобразования. Под «путчем» имеется в виду ситуация, когда группа, находящаяся в подчинении, отказывается подчиняться, но при этом не преследует четкой цели изменить что-либо. «Путч» означает насильственное свержение
правительства армией (или ее частью), либо группой офицеров. Под «гражданской войной» подразумевается вооруженный конфликт в обществе, который чаще всего вызывается религиозными или этническими противоречиями. «Война за независимость» - это борьба зависимых, колониальных или находящихся под гнетом чужеземных завоевателей обществ против навязанной им извне власти. Наконец, под «волнениями», «беспорядками» и «социальным напряжением» мы понимаем стихийные выражения недовольства, тревоги, раздражения, которые не направлены против кого-то конкретно и не стремятся к каким-либо изменениям. Как видим, коллективное поведение и коллективные действия принимают различные формы, но революции явно стоят особняком: все другие.могут в конкретных исторических ситуациях сопутствовать революциям, предшествовать им или следовать за ними, но это не революции) (399; 198).
Ход революции
Исторически известные революции крайне разнообразны. Вспомним, например, английскую (1640), американскую (1776), французскую (1789), русскую (1917), мексиканскую (1919), китайскую (1949), кубинскую (1959), филиппинскую (1985), восточно- и центрально-европейскую (1989). Есть ли у них общие, типичные черты?
Социологи уже предпринимали попытки «установить определенное единообразие в описании революций» (60; 254), проследить их «естественную историю»Д101; 60). На основании проведенного анализа была выявленахарактерная для всех революций последовательность прохожденшгдесяти стадий.
1. Всем революциям предшествуют типичные условия, которые можно назвать «предпосылками революции» (60; 27): усиление недовольства, озлобленности, появление беспорядков и конфликтов вследствие экономического или налогового кризиса. Наиболее болезненно они ощущаются восходящими социальными классами, а не теми, кто нищ и подавлен. «Похоже, что наиболее сильные чувства испытывают те, кто уже имеет деньги или, по крайней мере, средства к существованию, кто остро чувствует недостатки привилегированной аристократии» (60; 251).
2. На следующей стадии происходит «смена позиций интеллектуалов» (101): распространение критических взглядов, различных форм агитации, философских или политических памфлетов,
доктрин, направленных против существующего режима. «Вспомним французскую революцию: Вольтера, Руссо, Дидро, Гольбаха* Вольнея, Гельвеция, Даламбера, Кондорсе, Бернардина де Сен-Пьера, Бомарше. Все это бунтари, направившие силу своего ума против церкви и государства» (60; 44). Такое состояние общественного сознания, которое можно назвать «революционным духом», начинает распространяться повсеместно.
3. Затем режим пытается отвести нарастающую угрозу частичными реформами (например, инициативы Людовика XIV во Фран ции, столыпинские реформы в России), но эти попытки воспринимаются как запоздалые и насильственные, как признак слабости, и потому они подрывают прежний режим еще сильнее.
4. Все более очевидная неспособность властей к эффективному управлению выливается в «паралич государства» (157; 190). Это в конце концов дает революционерам возможность захватить власть.
5. Старый режим рушится, и наступает революционный медовый месяц - период эйфории после победы.
6. Среди победивших появляются признаки внутреннего размежевания по кардинальному вопросу: консерваторы стремятся к минимальным изменениям, радикалы хотят эти изменения решительно подтолкнуть, умеренные выступают за постепенные реформы.
7. Умеренные реформаторы доминируют, пытаясь сохранить некоторую преемственность с прежним режимом. Это входит в противоречие с чаяниями, надеждами и мечтами масс, вызывает у них разочарование.
8. Радикалы и экстремисты получают возможность использовать широко распространяющееся недовольство, мобилизуют массы и смещают умеренных.
9. Начинается стадия «террора», когда радикалы пытаются ввести порядок силой и стереть все приметы старого режима. Возникающие социальные беспорядки создают благодатную почву захвата власти диктаторами или военными.
10. Постепенно восстанавливается некоторое равновесие наступает окончательная стадия - «термидор», или «излечивание от революционной горячки» (60; 205), когда «эксцессы радикалов осуждаются и акцент смещается с политических изменений на экономический прогресс и формирование структуры стабильных институтов» (157; 192).
Представленный анализ раскрывает ряд важных аспектов рассматриваемого феномена. Однако мы узнаем, как происходят
революции, но не получаем ответа на наиболее существенный вопрос: почему они происходят. Последнее - область теории, а не «естественных историй» революций. Любая теория, заслуживающая этого названия, должна состоять по меньшей мере из трех компонентов: 1) обобщенного образа, или концептуальной модели, явления; 2) отбора определенных факторов, или переменных, как первичных детерминант, причин или механизмов революции; 3) формулировки ряда поддающихся проверке гипотез о взаимозависимостях этих переменных, в частности, происхождения, хода и последствий революции.
Модели революции
Наиболее общая классификация теорий революции базируется на определенных образах, или моделях. Одни теории ставят в центр своих моделей деятельность, мобилизацию людей, другие - структурный контекст, условия, в которых происходят революции. Среди первых традиционной можно считать «вулканическую модель», согласно которой революции прорываются снизу, стихийно, в результате накопления общего напряжения, недовольства, враждебности, превышающих известный предел. Движущими силами являются массы отчаявшихся людей, которые не могут жить по-старому. Это - образ «периодически повторяющихся взрывов социально-психологических напряжений, которые кипят как лава под земной корой или бушуют как пар в гейзере» (30; 49).
В рамках другой, «заговорщической модели» акцент ставится на деятельности «заговорщиков», которые сначала не представляют никакие массы, а выступают как сторонние агитаторы, подталкивающие массы к революционным действиям. Люди становятся жертвами манипулирования, пропаганды и идеологии, с помощью которых профессиональные революционеры (или группировки из числа их вождей) подстрекают их к действию. Революции, таким образом, - это «работа подрывных элементов, которые просто гениально, обманными посулами и принуждением провоцируют массы на насилие» (30; 49). Иными словами, революции являются результатом заговора. «Революция взращивается насильственно и искусственно. Ее семена, брошенные в плодородную почву, удобряются садовниками - революционерами и загадочным образом прорастают благодаря тем же садовникам, вопреки силам природы» (60; 86).
Модели второго типа сосредоточивают внимание на структурном контексте. Они предполагают, что в каждом обществе
всегда имеется большой запас недовольства, которое выливается в революцию лишь при определенных благоприятных структурных условиях. Революции не «создаются», а «высвобождаются». Согласно модели «предохранительного клапана для выпускания пара», они «прорываются» только тогда, когда происходит срыв правительственного контроля, ослабляются репрессивные меры, наступает крах государства. «Революционные ситуации развивались по причине военно-политического кризиса государства и господства одних классов над другими. И лишь благодаря возникшим таким образом возможностям революционные лидеры и бунтующие массы смогли завершить революционные преобразования» (357; 17).
Другую разновидность этого подхода можно назвать моделью «найденного сокровища». Революции возникают в условиях появления новых ресурсов и возможностей. Среди них решающая роль признается за «возможностями политических структур», дающими шансы для коллективных действий. Важную роль играет также экологический фактор, объединяющий массы людей в урбанистических и индустриальных поселениях. Наконец, по мнению некоторых авторов, социальная дезорганизация и неуравновешенность (системный дисбаланс), вызванные быстрыми социальными изменениями, создают благоприятные структурные предпосылки для революционной мобилизации.
Каждый из двух рассмотренных типов моделей, концентрирующих внимание на деятельности и на структуре, похоже, содержит долю истины. Наверное, в будущем теоретизирование примет более эклектичный, многомерный характер. Вероятна попытка интегрировать все части сложного феномена революции в одну, внутренне согласованную модель. Рассмотрим подробнее некоторые теории революции, которые могут дать материал для такого будущего синтеза.
Основные теории революции
Я предлагаю проиллюстрировать четыре главные «школы» в теории революции - бихевиористскую (поведенческую), психологическую, структурную и политическую - работами их наиболее известных представителей. По необходимости обсуждение будет весьма выборочным и кратким (397).
1. Первая современная теория революции предложена в 1925 г. Питиримом Сорокиным (370). Он делал свои выводы, исходя прежде всего из опыта русской революции 1917 г., в которой при-
нимал участие. Его теорию можно считать бихевиористской, поскольку он сосредоточился на причинах, «порождающих революционные отклонения в поведении людей» (370; 367), и искал причины этого «отклонения» в области основных, базовых потребностей и инстинктов человека. «... постановка грандиозной драмы, комедии или трагедии революции на исторических подмостках предопределена первым долгом репрессированными врожденными рефлексами» (370; 383). Революция кардинально преобразует типичное человеческое поведение - «революция» в поведении людей наступает незамедлительно: условно принятые «одежки» цивилизованного поведения мгновенно срываются, и на смену социуму на волю выпускается «бестия» (370; 372). Сорокин прослеживает и документирует подобные изменения в разных областях человеческой жизни и поведения. К таким изменениям относятся: «подавление собственнического инстинкта масс», «подавление полового рефлекса», «подавление импульса к соревновательности, творческой работе, приобретению разнообразного опыта», «извращение религиозных, моральных, эстетических и других приобретенных форм поведения» (370; 41-169). Все это «приводит к дисфункции условных инстинктов, нарушает послушание, дисциплину, порядок и прочие цивилизованные формы поведения и обращает людей в беснующиеся орды сумасшедших» (370; 376).
Затем автор задает основной теоретический вопрос «почему?» и выдвигает в качестве ответа на него две главных гипотезы. Первая относится к движущим силам, которые стоят за революционными массами. «Непосредственной предпосылкой всякой революции всегда было увеличение числа подавленых базовых инстинктов большинства населения, а также невозможность даже минимального их удовлетворения» (370; 367). «Всеобщее подавление базовых инстинктов человека», либо подавление большого их числа неизбежно приводят к революционному взрыву. Для этого «необходимо также, чтобы «репрессии» распространялись как можно более широко, и если не среди подавляющего числа людей, то по крайней мере среди достаточно весомой группы населения» (370; 369). Среди основных инстинктов Сорокин перечисляет: желание есть («пищеварительный рефлекс»); индивидуальную безопасность («инстинкт самосохранения»); «рефлекс коллективного самосохранения; потребность в жилище, одежде и т. п.; сексуальный инстинкт; инстинкты собственности, самовыражения и личностной идентификации. Подавление потребности в свободе («в смысле свободы слова и действия»), в свободе общения, монотонность жизни и подавление творчества указываются в каче-
Вторая гипотеза относится к реакции властей. «... для революционного взрыва необходимо также, чтобы социальные группы, выступающие на страже существующего порядка, не обладали бы достаточным арсеналом средств для подавления разрушительных поползновений снизу» (370; 370). «Атмосфера предреволюционных эпох всегда поражает наблюдателя бессилием властей и вырождением правящих привилегированных классов. Они подчас не способны выполнять элементарные функции власти, не говоря уже о силовом сопротивлении революции» (370; 399).
Если оба условия - давление «низов» и слабость «верхов» - совпадают, революция становится неизбежной.
Однако революции не устраняют условия подавления инстинктов, напротив, послереволюционный хаос усиливает трудности в удовлетворении основных, базовых потребностей. Люди начинают стремиться к порядку и стабильности. В то же время революционный пыл выдыхается, поскольку происходит «ускоренное истощение энергетического запаса человеческого организма». В реальности весьма велики шансы победить у контрреволюции. «Население, представляющее собой инертную массу, - удобный материал для социальной «формовки» новым репрессором» (370; 410). Настает час тиранов и деспотов. Таково ироническое завершение всех революций.
2. Психологические теории оставляют область поведенческих рефлексов или базовых (фундаментальных) инстинктов и концентрируются на проблеме комплексных мотивационных ориентации. Подобные теории близки к здравому смыслу. Не удивительно, что они приобрели большую популярность, и сейчас их можно считать наиболее разработанными из всех подходов. Самая влиятельная предложена Джеймсом Дэвисом (93) и Тедом Гурром (166) под названием теории «относительной депривации». Революции вызываются болезненным синдромом сознания, распространяющимся среди населения. «Нищета несет переворот», или, точнее, нищета, которую люди осознают и которую они определяют как несправедливость, толкает их на бунт.
По утверждению У. Дж. Рунсимэна, «степень относительной депривации есть мера различия между желаемой ситуацией и тем, как человек ее себе представляет» (348; 10). В формулировке Теда Гурра, это «воспринимаемая разница между ценностными ожиданиями (вещами и условиями жизни, которых, как полагают
люди, они заслуживают по справедливости) и ценностными возможностями (вещами и условиями, которые они в действительности могут получить)» (166, 24).
Если люди даже крайне нищи, но воспринимают это как должное, как предписание судьбы, провидения или как соответствие предопределенному социальному статусу, то революционного брожения не возникает. Лишь когда они начинают задаваться вопросом о том, что они должны иметь по справедливости, и ощущать разницу между тем, что есть и что могло бы быть, тогда и появляется чувство относительной депривации. Это ощущение тесно связано с чувством несправедливости, возникающим из сравнения того, что люди имеют в действительности, и чего уже достигли другие, похожие на них. Тема лишенности и несправедливости проникает в социальное сознание в период, непосредственно предшествующий революции. «Нужно, чтобы люди осознали свою нищету и угнетенное положение, а также поняли, что нищета и угнетение не являются естественным порядком мира. Любопытно, что в этом случае одного лишь опыта, каким бы тяжелым он ни был, недостаточно» (212; 86). «Революции не могут обойтись без слова «справедливость» и тех чувств, которые оно вызывает» (60; 35).
Как возникает этот синдром? Каково его происхождение? Если добавить измерение времени, то можно различить три пути исторического развития, которые приводят к появлению обостренного чувства относительной депривации, достигающей революционного уровня. Суть первого заключается в том, что в результате возникновения новых идеологий, систем ценностей, религиозных или политических доктрин, устанавливающих новые стандарты, которых люди заслуживают и вправе ожидать, или благодаря «демонстрационному эффекту» лишенность становится непереносимой. Люди «озлобляются, поскольку чувствуют, что у них не хватает средств для того, чтобы изменить свою жизнь, реализовать свои ожидания» (166; 50). Такая ситуация может вызвать «революцию пробудившихся надежд» (рис. 20.1).
При второй, прямо противоположной, ситуации надежды остаются примерно на том же уровне, но неизбежно происходит существенное падение жизненных стандартов. Это может случиться в результате экономического или финансового кризиса, неспособности государства обеспечить общественную безопасность, из-за сужения круга участников политической жизни, поворота к автократическому или диктаторскому режиму. Разрыв между тем, что, как считают люди, они заслуживают, и тем, что они имеют в действительности, может стать невыносимым. «Человек озлобляется
низкая |
низкая |
Время |
Время |
Рис. 20.1. Крушение (депривация) надежд.
Описанию революций посвящено множество теорий, что не удивительно, если учесть, какую важную роль в мировой истории они играли в течение последних двухсот лет. Некоторые теории были созданы в самом начале развития социальных наук, наиболее важной из них стала теория Маркса. Маркс жил задолго до того, как осуществились революции, вдохновляемые его идеями. Следует отметить, что его теория касалась не только анализа условий, приводящих к революционным преобразованиям, но и указывала пути, как способствовать данным преобразованиям. Какой бы ни была их самостоятельная ценность, идеи Маркса оказали громадное влияние на перемены, произошедшие в двадцатом веке.
Другие теории, также имевшие серьезное влияние, появились гораздо позднее и пытались объяснить как “изначальные” революции (такие, как Американскую и Французскую), так и последующие. Некоторые исследователи шли дальше, пытаясь изучать революционную деятельность в сочетании с другими формами сопротивления и протеста. Мы рассмотрим четыре теории, посвященные изучению революций: подход Маркса, теорию политического насилия Чалмерса Джонсона, концепцию Джеймса Дэвиса, связавшего революцию с ростом экономических ожиданий, и, наконец, интерпретацию коллективного протеста, предложенную Чарльзом Тилли, представителем исторической социологии.
Точка зрения Маркса на революцию основана на его интерпретации истории человечества в целом. Согласно его учению, развитие общества сопровождается периодическими конфликтами классов, которые, обостряясь, ведут к революционным переменам. Классовая борьба порождается неразрешимыми противоречиями, присущими любому обществу. Источник противоречий кроется в экономических изменениях производительных сил. Во всяком относительно стабильном обществе существует баланс между экономической структурой, общественными отношениями и политической системой. С изменением производительных сил противоречия нарастают, что приводит к открытому столкновению классов и в конце концов к революции.
Данную модель Маркс применяет и к предшествующей феодальной эпохе, и к тому, как он предвидит будущее развитие промышленного капитализма. Традиционные общества феодальной Европы были основаны на крестьянском труде. Производителями-крепостными управлял класс земельной аристократии и мелкие помещики.
В результате экономических изменений, произошедших в этих обществах, возникли города, в которых развились торговля и промышленность. Новая экономическая система, возникшая в самом феодальном обществе, стала угрозой его основам. В отличие от традиционной системы, основанной на отношениях крепостной -- господин, новый экономический порядок поощрял предпринимателей, производящих продукцию для продажи на свободном рынке. Наконец противоречия между старой феодальной и новой капиталистической экономикой обострились настолько, что приняли форму непримиримых конфликтов между нарождающимся классом капиталистов и феодалами-землевладельцами. Итогом этого процесса явились революции, самой важной из которых стала Французская революция 1789 года. Маркс утверждает, что вследствие подобных революций и революционных изменений, произошедших в европейских странах, классу капиталистов удалось прийти к власти.
Однако, как указывает Маркс, приход капитализма порождает новые противоречия, которые со временем приведут к следующей серии революций, вдохновленных идеалами социализма и коммунизма. Промышленный капитализм -- это экономический порядок, основанный на погоне за личной прибылью и конкуренции между фирмами за право продавать свои товары. Такая система порождает разрыв между богатым меньшинством, контролирующим промышленные ресурсы, и обездоленным большинством наемных рабочих. Рабочие и капиталисты вступают во все более обостряющийся конфликт. В конце концов, движения трудящихся и политических партий, представляющих интересы рабочих масс, бросают вызов власти капиталистов и свергают существующую политическую систему. Если позиции доминирующего класса особенно прочны, то для совершения необходимых перемен, как утверждает Маркс, следует применить насилие. При других обстоятельствах процесс перехода власти может совершиться мирно, посредством парламентской акции, и революция (в смысле определения, данного выше) не понадобится.
Маркс ожидал, что в некоторых западных странах революции могут произойти уже при его жизни. Позднее, когда стало ясно, что этого не случится, он обратил свое внимание на другие регионы. Любопытно, что его внимание, в частности, привлекла Россия. Он писал, что Россия является экономически отсталым обществом, которое пытается внедрить заимствованные на Западе современные формы торговли и производства. Маркс полагал, что данные попытки могут привести к противоречиям более тяжелым, чем в европейских странах, поскольку внедрение новых типов производства и технологий в отсталом обществе способствует образованию чрезвычайно взрывоопасной смеси старого и нового. В переписке с русскими радикалами Маркс указал, что эти условия могут привести к революции в их стране, однако добавил, что революция будет успешной только в том случае, если распространится и на другие западные страны. При этом условии революционное правительство России сможет использовать развитую экономику Европы и обеспечить быструю модернизацию в своей стране.
Оценка
Вопреки ожиданиям Маркса, в развитых странах Запада революции так и не произошли. В большинстве западных стран (исключением являются Соединенные Штаты) существуют политические партии, которые считают себя социалистическими или коммунистическими; многие из них заявляют о своей приверженности идеям Маркса. Однако там, где эти партии пришли к власти, они, в основном, стали гораздо менее радикальными. Возможно, конечно, что Маркс просто ошибся во времени, и в один прекрасный день революции произойдут и в Европе, и в Америке, и еще где-нибудь. Однако более вероятно, что прогноз Маркса оказался ошибочным. Развитие индустриального капитализма не ведет, как предполагал Маркс, к ужесточению конфликтов между рабочими и капиталистами.
Безусловно, из этого не следует, что теория Маркса не имеет значения для современного мира. Существует важная причина, по которой она не может не иметь значения -- теория Маркса стала частью идеалов и ценностей как революционных движений, так и пришедших к власти правительств. Более того, некоторые из его взглядов могут способствовать пониманию революций в странах третьего мира. Идеи, высказанные Марксом по поводу России, уместны в отношении большинства крестьянских стран, переживающих становление промышленного капитализма. Очагами напряжения становятся точки соприкосновения бурно развивающейся промышленности и традиционных систем. Люди, которых коснулось изменение традиционного образа жизни, становятся источником потенциальной революционной оппозиции правительству, пытающемуся сохранять прежний порядок.
Многие историки, в том числе и Щеголев, писали свои труды десятилетия спустя после Февральской революции. В своих исследованиях они сконцентрировали внимание на кризисных моментах эпохи царствования Николая II.
В концепциях четырех авторов существует один наиболее важный вопрос, на исследовании которого историки сконцентрировали свое внимание: что представлял собой Николай II как личность и как государственный деятель. Несмотря на то, что авторы опирались на разные источники при написании своих трудов, их объединяет общая тенденция представить Николая II фигурой безвольной и слабохарактерной.
Именно акцент на безволие и слабый характер Николая II дает возможность утверждать историкам, что Россией правил не царь, а императрица, а ею - Распутин. Авторы приписывают многие просчеты в государственной политике Николая II вредному влиянию на него императрицы Александры Федоровны. Для подтверждения данной гипотезы историки ссылались на переписку царской четы, специально выбирая места из писем царицы к Николаю II в период Первой Мировой войны и других не менее важных событий в истории России.
Что касается личности Распутина, то взгляды на него советских историков достаточно противоречивы. Приписывая Распутину большое влияние на царскую чету, историки достаточно свободно интерпретируют факты.
Более пристальное внимание историки уделили исследованию гипотезы о заключении сепаратного мира с немцами. Авторы данных трудов утверждали, что последние два года перед Февральской революцией единственными правителями России были императрица и Распутин. Они вели Россию к заключению сепаратного мира. Крушение трехсотлетней династии Романовых историки во многом сводили только к тому "вредному влиянию развратного хлыста Распутина", который в последние годы царствования Николая II был поистине "злым демоном и роком" династии Романовых. Постановка данного вопроса выводит нас на исследование взаимоотношений в аристократических, правительственных и общественно-политических кругах, представители которых заседали в Государственной Думе.
Обсуждение в Думе государственных реформ с 1912 года сводилось, главным образом, к вопросам, имевшим политический контекст. В течение 5 лет Государственная Дума боролась с царским правительством.
Наиболее существенным моментом в этих исторических публикациях является освещение малоизвестных вопросов в истории Февральской революции. Концепции, основанные на анализе событий, предшествовавших Февральской революции, в основном сводились к исследованию проблемы дворцового переворота во главе с лидерами "П.Б." и к освещению февральских событий.
Гипотезу февральского переворота Фирсов основывает на роли Распутина при дворе в те годы. Также Фирсов делает упор на взаимоотношениях III и IV Государственных Дум с царским правительством. Щеголев разработал проблему взаимоотношений Николая II с генералитетом. Историк утверждает, что генералитет Высшего командования провоцировал отречение Николая II от престола, задолго до этого момента, согласовав свои действия: все генералы оказались предателями и изменниками своему государю. Мстиславский подробно рассмотрел, какие силы участвовали в осуществлении февральского переворота. Историк более подробно остановился на подготовке членов "П.Б." к дворцовому перевороту. Его также интересовали взаимоотношения лидеров "П.Б." с гвардией, аристократическими кругами, с Великими Князьями. Историк пытался проследить, с какого момента определенная группа людей в Государственной Думе стала разрабатывать план "дворцового переворота". Историк подробно рассматривает программу заговорщиков, которую они готовили с течение нескольких лет.
Эти урапатриотические устремления лидеров "Прогрессивного Блока" завершились выступлением П.Н.Милюкова I/XI 1916 г. в Государственной Думе: на всю страну прозвучали слова о роли Распутина и безответственном влиянии Александры Федоровны. "Глупость или измена".
В отличие от Василевского и Щеголева, которые мало уделяли внимания деятельности "П.Б." при подготовке февральских событий, Фирсов выдвинул иную гипотезу. Наступление на Распутина всем фронтом от Керенского до Пуришкевича привело, в конечном итоге, к выстрелу Пуришкевича и Юсупова. Таким образом, именно убийство, как считал автор, стало сигналом к революции. Фирсов всю ответственность за разрушение монархии возлагает на буржуазию.
Таким образом, в данной работе были рассмотрены публикации советских историков 20-30-х годов, в которых выделены четыре точки зрения на ход событий, предшествовавших Февральской революции.
Авторы считают, что одной из причин осуществления Февральской революции была деятельность различных политический партий, в особенности "Прогрессивного Блока", направленная на подрыв монархического строя как политической системы в России.
Историки подробно осветили проблему взаимоотношений лидеров Государственной Думы с членами Дома Романовых и, наконец, с царствующей четой. Авторы исследовали вопросы, которые в определенной степени раскрывают, насколько сложными и конфликтными были отношения либеральной интеллигенции с самодержцем, не желавшим поступаться прерогативами монархической власти в России. Таким образом, анализ данных проблем подводит историков к исследованию гипотезы дворцового переворота.
Не меньшее внимание в этих работах было уделено деятельности Николая II. Авторы главным образом анализируют некоторые личностные особенности последнего монарха. Именно потому, что в работах присутствует общая тенденция представить Николая II личностью заурядно и не обладающей талантами государственного деятеля, он предстает перед нами в качестве заурядного обывателя.
Не менее пристальное внимание историки уделили моменту подписания Николаем II "Манифеста отречения от престола". В данном случае исследователей интересовала личная позиция царя в наиболее драматичный период его жизни. Умение владеть собой даже в момент душевного потрясения историки приписывают его индифферентности и отсутствию воли.
Именно акцент на отсутствие волевых качеств у императора способствовал тому, что авторы преувеличивали роль Распутина и императрицы в решении важных государственных вопросов.
Историки утверждают, что Распутин сыграл зловещую роль при дворе, так как имел огромное влияние на царскую чету. Будучи человеком пацифистских настроений, он подрывал авторитет монарха в военных и общественно-политических кругах.
Историки придавали большое значение исследованию проблемы заключения сепаратного мира с Германией, к которому, с их точки зрения, стремились Александра Федоровна и Распутин. Несмотря на то, что свою концепцию февральских событий историки основывали на этом предположении, данная гипотеза не имеет под собой реальной основы, так как авторы не ссылались на достоверные источники.
В конечном итоге, как утверждали историки, Февральская революция произошла не только потому, что Николай II проявил себя бездарным политическим деятелем, лишенным дара предвидения событий. Не менее важным событием, ставшим прологом февральских событий, была первая мировая война, ибо она вскрыла такие противоречия, которые, по всей видимости, могла разрешить только социально-политическая революция в России.
Основное достоинство этих исследований заключается в том, что авторы сумели в своих исторических трудах отразить драматичность той эпохи и показать неоднозначность позиций общественно-политических сил, участвовавших в подготовке февральских событий 1917 г.